Бегство из-под венца - Страница 41

Он усадил Эмилию на софу, подложив под голову и плечи подушки.

– Все будет в порядке, – шепнула она, когда он прилёг рядом и спросил, выдержит ли она в ее положении его вес.

Виктор вздрогнул, ему не хотелось, чтобы она разговаривала. Эмилия не обладала соблазнительным, глубоким голосом, как мнимый Ленард. Но он сам задал ей вопрос. Он закрыл ей рот поцелуем, подумав, что у его гостьи совсем иной вкус, и вспомнив, что тогда его обуревало желание. Он приподнялся.

Эмилия обвила его шею руками.

– Я не причиню тебе вреда? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой. Он накрыл ее своим телом. Когда он закрыл глаза и вспомнил, как его гостья смотрела на его шрам, то достаточно воспламенился, чтобы продолжить. Но, черт возьми, он хотел «Ленарда». Ему хотелось разделить ложе со своей гостьей, он чувствовал себя ужасно по отношению к Эмилии, словно обманывал ее.

– Нет! Что вы делаете с моей мамой?

Топот маленьких ног напомнил Виктору, что он забыл запереть дверь.

– О Господи! – прошептала Эмилия, когда детские кулачки замолотили Виктора по спине.

– Не обижайте мою маму! – Удары маленьких кулачков снова градом обрушились на него. – Не убивайте мою маму!

Виктор обернулся и схватил девочку за руки.

– Реджи, успокойся. Я не обижал твою маму. И никогда этого не сделаю.

– Реджина, прекрати сию же минуту, – произнесла Эмилия не терпящим возражений тоном и села на софе. – Отправляйся к няне.

Стоявшая перед Виктором девочка всхлипнула, и у него упало сердце.

– Подожди. Она же ничего не поняла.

– Я не могу поощрять подобное поведение. – Голос Эмилии дрогнул от возмущения. – Она не должна бить людей. Я этого не потерплю.

– Эмилия, она еще ребенок.

Его дочь, дрожа, стояла перед ним, но когда подняла на него темно-карие – его глаза, в них был вызов.

– Вы обидели мою маму. Вы хотели ее убить, – упрямо повторила девочка.

– Нет, милая. Я никогда не обижу твою маму. Знаешь, почему? Я никогда не сделаю ничего, что может огорчить тебя.

– Виктор! – предупреждающе воскликнула Эмилия. Он жестом остановил ее.

– Я никогда не делал ничего, что могло бы повредить тебе, Реджи. Я скорее умру, чем сделаю это. Я слишком тебя люблю.

Взглянув в ее прелестное личико, он понял, что никогда не причинит ей горя. И хотя мечтал, чтобы она узнала, что он ее отец, сознавал – это принесет ей больше страданий, чем радости.

– Я никогда не сделаю ничего, что может огорчить тебя, – повторил он.

Произнося эти слова, Виктор знал, что говорит правду. Девочка подняла на него глаза. Теперь в них была неуверенность. Он отбросил с ее лица упавшие на лоб пряди. Ему хотелось сказать Реджине, что он всегда будет рядом, если ей понадобится помощь, но знал, что это бы только смутило девочку.

Почему все его действия причиняют боль тем, кого он любит? Почему Реджина не пришла на полчаса позже?

Глава 10

Леди Хелена разбирала утреннюю почту: несколько приглашений и адресованная ей записка. Не узнав почерка, она отложила записку, написанную на почтовой бумаге какого-то отеля, в сторону. Наверное, от кого-нибудь из ее многочисленных знакомых. А вот и приглашение от Шеридана, он всегда открывал светский сезон парадным обедом, за которым следовал небольшой бал.

Хелена села за письменный стол, чтобы ответить, что они с матерью принимают приглашение, и извиниться за отца, сославшись на его недомогание. Она задумалась. Удалось ли Тревору связаться с Шериданом? И можно ли попросить Фелисити пригласить Тревора вместо ее отца?

Хелена пожевала кончик ручки и подумала, что это может далеко завести. Обратиться с такой просьбой равносильно тому, чтобы объявить всем о своем интересе к мистеру Хамилтону. Она может, правда, вскользь упомянуть, что направила его к майору Шеридану. Хелена торопливо добавила постскриптум, упомянув о своем знакомом и о том, что майор мог бы помочь мистеру Хамилтону в его деликатном деле.

Вспомнив о записке из отеля, Хелена вдруг сообразила, что, возможно, это послание от Тревора.

Сломав восковую печать, она развернула листок.

Одна наспех написанная строчка.

«Ждите меня на Роттен-роу в пять».

Ни подписи, ни цветистых комплиментов, ни признания в вечных чувствах.

И все же сердце Хелены забилось быстрее. Она перевернула листок. Да, записка адресована ей. Хвала небесам, что мать поручила ей некоторые домашние дела, вроде ответов на письма. Год назад ее матушка не допустила бы, чтобы подобная записка попала в руки дочери.

Такая решительная команда могла прийти только от Тревора. Любой лондонский джентльмен в подобном письме польстил бы ей, уговаривал и по крайней мере Поставил бы росчерк или инициалы. Эта же записка была откровенна, касалась только сути дела и означала тайное свидание.

Хотя в указанный час в общественном парке всегда бывало много посетителей, Хелена предпочла бы отправиться туда с горничной или с конюхом. А может, лучше незаметно ускользнуть из дома?

В комнату вошла мать, и Хелена вздрогнула.

– Тебе нездоровится, милая? Ты что-то разрумянилась. – Леди Кейн подошла к стоявшему около письменного стола креслу и взяла с него свою вышивку.

– Я хорошо себя чувствую, мама, – ответила Хелена, посетовав в душе, что ее нежная кожа так легко краснеет, выдавая эмоции. – Как папа?

– Завтракает. У него сегодня была тяжелая ночь. Вид матери говорил о том, что и у нее была трудная ночь.

Хелене хотелось облегчить матери бремя забот. Правда, она мало что могла, ну хотя бы следить, чтобы домашнее хозяйство шло своим чередом.